Сегодня мы публикуем новую статью Максима Нечитайлова о военной реформе Дария:
"..Вторая (и последняя в истории государства Ахеменидов) всеобщая (т.е. организованная верховным правителем) и засвидетельствованная в источниках и памятниках того времени военная реформа была проведена в период между поражением при Иссе (ноябрь 333 г.)[1] и битвой при Гавгамелах (1 октября 331 г.)[2]. Тогда Великий царь (или, скорее, его полководцы) собирали новую армию в лагерях Вавилонии[3], тренируя и перевооружая свои войска.
Оказавшись перед лицом смертельной опасности, Ахемениды развили кипучую деятельность по мобилизации всех средств и ресурсов востока и северо-востока империи[4] на военные нужды..." - М.Нечитайлов aka Недобитый Скальд.
P.S. Также обновлены ещё две статьи Максима: "Французский план боевого построения, 1415 г." и "Бургундский план боевого построения, 1417 г."
М. Нечитайлов
Военная реформа Дария III (332/331 гг.)
Вторая (и последняя в истории государства Ахеменидов) всеобщая (т.е. организованная верховным правителем) и засвидетельствованная в источниках и памятниках того времени военная реформа была проведена в период между поражением при Иссе (ноябрь 333 г.)[1] и битвой при Гавгамелах (1 октября 331 г.)[2]. Тогда Великий царь (или, скорее, его полководцы) собирали новую армию в лагерях Вавилонии[3], тренируя и перевооружая свои войска.
Оказавшись перед лицом смертельной опасности, Ахемениды развили кипучую деятельность по мобилизации всех средств и ресурсов востока и северо-востока империи[4] на военные нужды.
«Дарий… занялся обширными приготовлениями к войне. Он вновь экипировал тех, кто лишился своих паноплий при поражении [при Иссе] и набрал других (воинов) и приписал их к отрядам. Он послал за ополчениями из верхних сатрапий… Он приложил такие усилия к созданию войска, что в итоге у него оказалось вдвое больше воинов, чем было при Иссе» (Diod., XVII.19.3-4). «Приготовления его [Дария] для Гавгамел, – комментирует Э. Бэдиан, – наилучшие усилия, когда-либо производимые всеми известными персидскими царями для всех зафиксированных в источниках сражений. Он заслуживал успеха, и победа Александра была ничем иным, как чудом с военной точки зрения»[5].
Итак, после катастроф 334 и 333 гг. настало время для реформы армии[6]. К сожалению, об этой военной реформе до нас дошли едва ли все свидетельства. Сочинения Кв. Курция Руфа и Диодора Сицилийского – наши основные источники при освещении этих событий[7].
Во-первых, для борьбы с македонской кавалерией была приумножена и панцирная конница Ахеменидов: equitibus equisque tegumenta erant ex ferreis lamminis serie inter se conexis (Curt., IV.9.3-4; ср.: Arr. An., III.13.4)[8]. Дарий III все свои надежды возлагал на усиление конницы[9], для чего и часть пехоты была посажена на верховых коней (Curt., IV.9.3)[10].
Похоже, было увеличено число не только тяжеловооруженной конницы, но и пехоты: «все войско было обряжено в сверкающие доспехи» (Diod., XVII.53.3). Но после разгрома кардаков, новые персидские войска[11], которые вместе с греческими наемными гоплитами вновь составили ахеменидскую фалангу, для противодействия фаланге македонской (ср.: Arr. An., III.11.7; 14.1), были крайне скудны числом[12].
Кроме того, Дарий старался наладить взаимодействие своих войск (состоявших по большей части из неопытных ополченцев сатрапий), проводились ежедневные тренировки и учения (Diod., XVII.53.4; ср.: Curt., IV.13.1). В русле этих же приготовлений следует рассматривать и изготовление 200 серпоносных квадриг, которые, возможно, были вновь сделаны по приказу царя, поскольку некоторое время они уже не применялись[13]. Также тщательно подбиралось место для сражения[14], сооружался лагерь и т.д.
Более того, впервые[15] решено было включить в состав армии и боевых слонов[16]. Появление этих животных при Гавгамелах – лишнее свидетельство тщательности, с которой готовился Дарий к решающей битве[17]. Одним словом, можно полагать, что Ахеменид собрал все имеющиеся силы, дабы снарядить армию против Александра.
Наконец, в то же время конница персов была вооружена длинными копьями. Тенденция к увеличению числа тяжеловооруженных всадников в армии Ахеменидов и их перевооружению была катализирована столкновением персов с македонской конницей гетайров – сначала при Гранике, а потом и при Иссе. Арриан (An., I.15.5) объясняет поражение персидской конницы в рукопашной схватке при Гранике тем, что конница македонян была вооружена кизиловыми копьями-ксистонами, а не дротиками-пальтонами[18]. И хотя Ксенофонт считал пару пальтонов лучшим оружием для всадника, чем одно копье (Xen. De re eq., XII.12; ср.: Hell., III.4.14)[19], в ближнем бою ксистон, очевидно, оказался более удобным оружием[20]. Кроме того, сказалась и более высокая выучка македонской конницы, и неожиданность для персов ударов копьями в лицо, и то, что персы полагались в начале сражения на метательный бой, тогда как македонские всадники сразу переходили в рукопашную.
Неудивительно, что после поражения Царь царей стал увеличивать число всадников с тяжелым вооружением, способных противостоять коннице македонян в ближнем бою. Уже в битве при Иссе персы имели всадников в ламеллярных доспехах (как и их кони), которые небезуспешно сражались с фессалийцами (Curt., III.11.15; Arr. An., II.11.3)[21]. Однако очередное поражение вновь доказало превосходство конницы македонян в ближнем бою.
Это и вынудило Дария III, как говорит Диодор, накануне битвы при Гавгамелах вооружить своих воинов более длинными[22] кавалерийскими копьями и прямыми[23] мечами: «Дарий изготовил мечи и ксистоны много более длинными, чем бывшие ранее, думая, что Александр из-за их величины имел преимущество в битве у Киликии» (Diod., XVII.53.1; пер. А.К. Нефёдкина)[24]. Курций же просто сообщает о перевооружении персидских воинов с дротиков на мечи[25] и щиты (IV.9.3). Если сообщение первого историка, очевидно, относится к коннице[26], то во втором свидетельстве, вероятно, говорится о пехоте[27] (quis antea praeter iacula nihil dederat, scuta gladiique adiciebantur – «тем, кому прежде не давалось ничего, кроме дротиков, теперь добавлялись щиты и мечи»). Если новое снаряжение пехотинцев, переход от метательного боя к рукопашному, являлось лишь данью жестким требованиям времени (как считает С. Биттнер)[28], то перевооружение всадников было весьма логичным мероприятием[29]. Это увеличило их шансы на победу в рукопашном бою с гетайрами и фессалийцами. Хотя для того, чтобы обучить всадника владением длинным копьем требуется время[30], оно, несомненно, было у Дария – см. выше свидетельства об обучении войск. К сожалению, этого времени не хватило, чтобы наделить всех всадников с новым оружием должными умениями, жесткой дисциплиной, опытом долгой службы – всего того, что приносило победу в бою македонским конникам.
Следы реформы Дария III впервые проследили В.П. Никоноров и А.К. Нефёдкин[31] на изображении персидского всадника с длинной пикой со втоком (общая длина оружия составляла около 3,5 м) на золотых обкладках ножен акинака из скифского кургана IV в. Чертомлык. Вряд ли можно согласиться с Н. Секундой[32] в том, что упомянутые Диодором ксистоны были двуручными контосами – пиками, которые позднее будут на вооружении катафрактов[33]. Судя по контексту, Царь стран перевооружил своих всадников ксистонами именно по македонскому образцу, чтобы они были способны противостоять кавалеристам Александра. Впрочем, по-прежнему остается спорным вопросом, была ли достаточной длина оружия теперь[34], хотя можно быть уверенным в том, что речь не идет о сариссах.
Вероятно, такие копья получила в казенных арсеналах лишь незначительная часть всадников (в первую очередь, конная гвардия Дария)[35] из состава царского войска (Curt., IV.14.5)[36]. Даже панцирные всадники Дария не все оставили свое традиционное оружие: лук и стрелы, или дротики (Arr. An., III.15.2)[37]. Именно стрелой был ранен Менид, командир наемной конницы Александра (Curt., IV.16.32; ср.: Arr. An., III.15.2)[38], в бою с бактрийцами и азиатскими «скифами»-массагетами. Их всадники, будучи в доспехах сами вместе с конями, успешно противостояли наемной греческой коннице, сариссофорам и пеонам, одерживая верх в схватке (Arr. An., III.13.2-4; ср.: Curt., IV.15.13). Однако, сам факт того, что панцирники массагетов и бактрийцев столь успешно бились с конными противниками, вооруженными сариссами и копьями (конечно, учтем и фактор численного перевеса, и отменное бронирование, но все это не помогло варварам при Иссе!), позволяет предположить, что именно конные воины этих этносов были вооружены в массе своей ксистонами при Гавгамелах[39].
Но впоследствии Александр вооружил азиатских всадников, вошедших в конницу гетайров, именно «македонскими копьями [= ксистонами]», сменив метательные копья-месанкилоны[40] (Arr. An., VII.6.5). Каких-то других данных о вооружении персидских всадников этого периода длинными копьями у нас нет[41]. По-видимому, данная реформа носила единовременный государственный характер, и после падения Ахеменидской державы она не прижилась[42], поэтому персы продолжали использовать свое традиционное метательное оружие[43].
Наконец, Карл Нюландер[44] счел копья, показанные на заднем плане Мозаики из Помпей –сариссами македонского типа, но в руках у персов (также среди них развевается персидское знамя с изображением птицы – орла?). В этой связи он привлек сообщение Диодора о введении Дарием более длинных копий и счел, что Мозаика изображает не битву при Иссе, а (как считали ранее, при обнаружении данного памятника) сражение при Гавгамелах. Его позиции были поддержаны Э. Бэдианом[45], но, разумеется, такие доводы не убедили большую часть ученого мира. Вполне вероятно, что на Мозаике и впрямь изображены в данном месте сариссы, но они, вне сомнения, принадлежат македонянам[46], а текст Диодора не имеет к сариссам никакого отношения.
На примере реформ и нововведений V-IV в. можно еще раз убедиться в том, что тактика ахеменидских войск не была статичной, а, напротив, претерпевала значительные изменения со временем и в связи с характером вооруженных сил противника. Начав свои завоевания с армией, устроенной на мидийский манер (и, в свою очередь, перенятой у ассирийцев; Киаксар) и в чем-то усовершенствовав ее в связи с требованиями времени (война с Лидией, например; Кир II Великий), Ахемениды, развернув военные действия против греков, были вынуждены вскоре коренным образом перестроить свою армию (Артаксеркс I). Эти преобразования (создание тяжеловооруженной конницы с одновременным изобретением серпоносных колесниц и распространением пехоты по типу пельтастов) оказались для персов настолько удачными, что на протяжении последующего столетия предпринимались лишь отдельные попытки усовершенствовать военную структуру государства, как то: массовый найм греческих гоплитов (Кир Младший) и введение строгой дисциплины в войске, снова с помощью греков (Артаксеркс II). Но появление в 30-х гг. IV в. на западном театре военных действий нового противника – македонян – и понесенные тяжелые поражения заставили Ахеменидов (в лице их предпоследнего царя, Дария III) пойти на новую всеобщую военную реформу (прежде всего – перевооружение конницы). Сам по себе этот факт и достаточно быстрая реакция персов на военное преимущество врага, лишний раз опровергают то мнение, что персидское руководство «ничего не сделало для улучшения своей армии, игнорируя все достижения греческого военного искусства» и «страдая от технической стагнации»[47].
Примечания:
[1] Здесь и далее все даты, кроме особо оговоренных, до н.э.
[2] О самой битве см. полезный обзор: Badian E. Gaugamela // Encyclopaedia Iranica. 2000. Vol. X. Fasc. 3. P. 332-333.
[3] Briant P. Histoire de L’Empire perse. T. I. Paris, 1996. P. 817.
[4] Bosworth A.B. Conquest and Empire. Cambridge, 1988. P. 76; Briant P. From Cyrus to Alexander. A history of the Persian Empire. Winona Lake, 2002. P. 696. А также на остатки западных войск.
[5] Badian E. Conspiracies // Alexander the Great in Fact and Fiction. Oxford, 2000. P. 83. Разумеется, Э. Бэдиан, как это обычно для него, принижает заслуги Александра, но заслуживает внимания его оценка усилий Дария. Ср.: Badian E. Darius III // Harvard Studies in Classical Philology. 2000. Vol. 100. P. 258.
[6] У.В. Тарн излишне критично подошел к этому событию, не думая, что восемнадцати месяцев, отпущенных Дарию Александром, было бы достаточно для персов, чтобы собрать достаточно подходящую армию. Но он допускает, что это была похвальная попытка, «creditable attempt» (цит. по: Marsden E.W. The Campaign of Gaugamela. Liverpool, 1964. P. 10. Not. 4).
[7] Описывая преобразования Дария, оба явно черпали из одного и того же источника (Atkinson J.E. A Commentary on Q. Curtius Rufus’ Historiae Alexandri Magni Books 3 and 4. Amsterdam, 1980. P. 385, 386).
[8] «Покрытия всадников и коней были из железных пластин, рядами скрепленных между собой». Д. Аткинсон отмечает, что фразеология Курция напоминает описание Саллюстием катафрактной конницы. По его мнению, в данном отрывке речь идет о всадниках-массагетах (Atkinson J.E. A Commentary... P. 376-377). См. также: Bosworth A.B. A Historical Commentary on Arrian’s History of Alexander. Vol. I. Commentary on Books I-III. Oxford, 1980. P. 306.
[9] Ibid. P. 293; Bosworth A.B. Conquest and Empire... P. 78; The Cambridge Ancient History. Vol. VI: The Fourth Century B.C. Cambridge, 1994. P. 812; The Cambridge History of Iran. Vol. II: The Median and Achaemenian Periods. Cambridge, 1985. P. 434. Not. 2; Griffith G.T. Alexander’s Generalship at Gaugamela // JHS. 1947. Vol. 67. P. 80. Not. 6; Tarn W.W. Alexander the Great.... P. 183. Ср.: «Очевидно, персидский царь … предпочел сделать конницу единственной ударной силой» (Грин П. Александр Македонский. М., 2002. С. 179).
[10] Впрочем, С. Биттнер не без оснований выражает сомнения относительно боеспособности подобных формирований ездящей пехоты (Bittner S. Tracht und Bewaffnung des persischen Heeres zur Zeit der Achaimeniden. München, 1985. S. 293 – ‘VIII. Die Heeresreform Dareios’ III. im Jahre 332 v. Chr.’).
[11] Безусловно, что персидская пехота в массе своей этими преобразованиями не была затронута и продолжала экипироваться по типу пельтастов, лучников и пращников. Ср.: Шофман А.С. К вопросу о генезисе эллинистических армий (антитагма) // ВДИ. 1987. № 3. С. 149.
[12] Briant P. Histoire... P. 819. Ср.: Devine A.M. The Battle of Gaugamela: A Tactical and Source-Critical Study // Ancient World. 1986. Vol. 13. № 3-4. P. 103; Tarn W.W. Alexander the Great. Vol. II. Cambridge, 1950. P. 183 (единственные пешие войска, способные противостоять фаланге – мелофоры и греки-наемники).
[13] Нефёдкин А.К. Боевые колесницы и колесничие древних греков (XVI-I вв. до н. э.). СПб., 2001. С. 289.
[14] Царь даже приказал выровнять почву на равнине будущего боя для облегчения действия колесниц и конницы (Bernard P. Nouvelle contribution de l’épigraphie cunéiforme à l’histoire hellénistique // BCH. 1990. T. 114. № 1. P. 521; Stein A. Notes on Alexander’s Crossing of the Tigris and the Battle of Arbela // Geographical Journal. 1942. Vol. 100. № 4. P. 161).
[15] По крайней мере, впервые на западном театре военных действий (Badian E. Darius III... P. 258; Briant P. From Cyrus to Alexander... P. 800). С другой стороны, можно предполагать, что в военных действиях, разворачивавшихся на Востоке, слоны Ахеменидами применялись, быть может, со времен Дария I. Но единственное, да и то косвенное, свидетельство об этом – упоминание Ктесия о применении дербиками боевых слонов, приведенных индийцами, в войне с Киром II (Ctes. Pers., 7-8); см.: Melchert H. Ktesias’ Persika, Books 7-13. Ph.D. Diss., Brown University, 1996. P. 50-53. Против гипотезы П. Бриана говорит и тот факт, что к 331 г. персы, похоже, сами не имели привычки использовать этих животных на войне и, видимо, даже не экипировали слонов башнями.
[16] Как известно, Арриан (по Аристобулу) сообщает, что в центре, близ царского эскадрона, стояли боевые слоны (15 голов, приведенных из Индии западнее р. Инд, несомненно, из Гандары) (Arr. An., III.8.6; 11.6), но их участие в битве остается «одной из великих загадок Гавгамел» (Devine A.M. The Battle of Gaugamela... P. 111. Not. 137). Д. Хэд предположил, что, поскольку слонов поместили впереди войск центра, они могли играть там роль заменителя колесниц – атаковать в самом начале боя и расстроить ряды противника, открыв дорогу конницей и пехоте персов. Ряд других исследователей (например, Г. Гриффит, А. Босворт, А.М. Дивайн) действительно размещают слонов перед центром Дария (Bosworth A.B. Conquest and Empire... P. 80; Devine A.M. The Battle of Gaugamela... P. 101; Griffith G.T. Alexander’s Generalship... P. 78-79). Но слоны не упоминаются в битве (Rawlinson G. The Five Great Monarchies of the Ancient Eastern World. Vol. IV. L., 1867. P. 125. Not. 13) и позже были захвачены в лагере Дария (Arr. An., III.15.4) (Ferrill A. The Origins of War: from the Stone Age to Alexander the Great. Boulder, 1997. P. 208). Кажется вероятным (таково, например, мнение и Хэда, и Г. Скалларда), что они вообще не сражались при Гавгамелах, может быть, были отозваны в последний момент, чтобы не напугать коней своей, персидской, конницы, не привыкших к их виду (Head D. Armies of the Macedonian and Punic Wars. Goring-by-Sea, 1982. P. 45; Scullard H.H. The Elephant in the Greek and Roman World. Ithaca, N.Y., 1974. P. 64-65). Сходно высказывался еще П. Арманди: «Эти слоны присутствовали там, вероятно, лишь для того, чтобы устроить парад возле места расположения царя» (Armandi P. Histoire militaire des elephants. Paris, 1843. P. 44). Гипотеза индийского исследователя-нумизмата Дины Пандея о том, что слонов привел Дарию сам царь Пор (Пандей «ссылается» (!) на «Роман об Александре» и «Шахнаме» Фирдоуси), что индийцы со своими слонами сыграли главную роль в битве на стороне персов, и что сам Дарий сражался, восседая на слоне, античными источниками совершенно не подтверждается (см.: Holt F.L. Alexander the Great and the Mystery of the Elephant Medallions. Berkeley; Los Angeles; L., 2003. P. 72-77). Д. Коуквелл выразил любопытное мнение – может быть, персидский план был составлен заранее, слоны же прибыли слишком поздно, чтобы успеть действительно вывести их на поле (Cawkwell G. The Greek Wars: The Failure of Persia. Oxford, 2005. P. 220. Not. 46). Согласно Fragmentum Sabbaiticum (FGrH 151 F 12-13), слоны участвовали в сражении, но это источник поздний (вероятно, 150 г. н.э.) и во многом ненадежный (Bigwood J.M. Aristotle and the Elephant Again // AJPh. 1993. Vol. 114. № 4. P. 548. Not. 47). Впрочем, стоит процитировать его: «(12) После поражений в двух битвах, Дарий готовился к третьему сражению. …Большая часть его войска была представлена всадниками и лучниками, тем более, что варвары не обучались на греческий лад. Были у него также слоны, приведенные из Индии, снаряженные следующим образом: деревянные башни должного размера были помещены им на спины, оттуда сражались с оружием люди, и в итоге врагов разили и люди в башнях своим оружием, и топтавшие их слоны. Кроме того, были у Дария серпоносные колесницы… (13) Когда сошлись в битве, Александр разработал следующее оружие против слонов: он изготовил бронзовые трибулы, очень острые, и разбросал на земле, где стояли животные. Слоны кололись и не шли вперед; они накалывались на трибулы и падали…». П. Гуковски, отмечая недостоверность сообщений данной эпитомы, отрицает достоверность упоминания башен на слонах при Гавгамелах (Goukowsky P. Le roi Pôros, son éléphant et quelques autres // BCH. 1972. T. 96. № 1. P. 476).
[17] Кроме тех 15 слонов, еще 12 (тоже поступивших из Индии) остались в Сузах, где и достались Александру. «Они стали не устрашением для македонян, как тот желал, а помощью, ибо судьба передавала силы побежденного победителю» (Curt., V.2.10). П. Бриан полагает, что в Сузах слоны содержались в парке (парадисе), и их обучали для участия в военных действиях. См.: Маринович Л.П. [Рец. на:] Esclavage, guerre, économie en Grece ancienne. Hommage á Yvon Garlan. Textes réunis par P. Brule et J. Oulhen. Rennes, Presses Universitaires de Rennes. 1997, 250 p. // ВДИ. 2002. № 1. С. 212.
[18] Hammond N.G.L. The battle of the Granicus River // JHS. 1980. Vol. 100. P. 85.
[19] Worley L.J. Hippeis: The Cavalry of Ancient Greece (History and Warfare). Boulder; San Francisco; Oxford, 1994. P. 139.
[20] Nefedkin A.K. The Tactical Development of Achaemenid Cavalry // Gladius. 2006. Vol. 26. P. 14.
[21] Atkinson J.E. A Commentary... P. 238-239; Bosworth A.B. A Historical Commentary... P. 215 (речь идет о всадниках разных национальностей, включая парфиев). Но см.: Atkinson J.E. A Commentary... P. 479.
[22] По неизвестной причине в русском переводе Диодора данный отрывок трактовался как указание на заказ большего количества оружия. Между тем еще Б. Бриссон дал верный перевод: «Мечи и древка у копий [= ксистоны] сделал гораздо прежних больше [= длиннее], думая, что Александр в сражении происходившем в Киликии, тем одолел его» (Бриссоний В. О перском царстве. М., 1781. С. 13).
[23] Ср.: Фуллер Д. Военное искусство Александра Великого. М., 2003. С. 187.
[24] Ср.: Литвинский Б.А. Храм Окса в Бактрии (Южный Таджикистан). Т. 2. Бактрийское вооружение в древневосточном и греческом контексте. М., 2001. С. 191-192. С. Биттнер замечает, что остается неясным, какой меч удлинили – копис/махайру или акинак (собственно, кинжал), но полагает, что данное решение было, наверное, попыткой уравнять его с греческими типами мечей (Bittner S. Tracht und Bewaffnung... S. 294). Ср.: Литвинский Б.А., Пичикян И.Р. Ахеменидская рукоять с протомой грифона из храма Окса // ВДИ. 1993. № 4. С. 87. Возможно, прямой железный меч «чужеземного типа» (длина 85 см) из Персеполя есть именно одно из последствий реформы Дария (Черненко Е.В. Скифо-персидская война. Киев, 1984. С. 33; Schmidt E.F. Persepolis. Vol. I. Chicago, 1953. P. 209; Vol. II. Chicago, 1957. P. 97; Pl. 75. Fig. 1), хотя датировка находки неясна.
[25] По этому поводу стоит отметить, что «в начале царствования» (около 336 г.) Дарий приказал изменить форму персидских ножен для акинака на греческий манер (Curt., III.3.6). Что именно под этим подразумевал Курций, сказать невозможно (ср.: Atkinson J.E. A Commentary... P. 119). Совершенно непонятно, почему М.В. Горелик счел, что Дарий «приказал перевооружить персидскую отборную конницу махайрами», когда текст не дает ни малейших намеков на столь фантастическое толкование (Горелик М.В. Оружие Древнего Востока (IV тысячелетие – IV в. до н.э.). М., 1993. С. 40). С. Биттнер полагает, что речь шла не о модификации самого акинака (по всей вероятности, длина оружия была изменена только в 332 г.), а именно о каких-то изменениях в ножнах. Либо это было связано с переменой способа ношения оружия, либо царь приказал снять с ножен золотые украшения (ножны акинаков часто имели золотое покрытие), чтобы финансировать военные нужды (Bittner S. Tracht und Bewaffnung... S. 205-206, 294). Сопоставив сообщение Курция с формой ножен мечей у персов, изображенных на Мозаике из Помпей, М. Пфроммер высказал предположение, что именно с этой реформой связано отсутствие на ножнах бутероли (цит. по: Литвинский Б.А. Храм Окса… С. 224). Об ахеменидских наконечниках ножен у акинаков см.: Переводчикова Е.В. О сюжетах изображений на бутеролях акинаков ахеменидского времени // ВДИ. 1983. № 3. С. 96-102; Goldman B. Achaemenian Chapes // Ars Orientalis. 1957. Vol. 2. P. 43-54. По другой версии, Дарий мог ввести новую рукоять для акинака, увенчанную головой грифона – действительно, заимствованная у эллинов форма (Литвинский Б.А., Пичикян И.Р. Ахеменидская рукоять... С. 87). Однако, Курций имеет в виду именно ножны меча, и ничего более.
[26] Gaebel R.E. Cavalry Operations in the Ancient Greek World. Norman, 2002. P. 162. Not. 11; Head D. The Achaemenid Persian Army. Stockport, 1992. P. 34. Contra: Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории. Т. 1. СПб., 1999. С. 159 (попытка создания фаланги из азиатов); Bosworth A.B. Conquest and Empire... P. 78 (перевооружение пехоты). Ср.: Sidnell P. Warhorse. Cavalry in Ancient Warfare. L., 2006. P. 106 (сообщение относится и к коннице, и к пехоте; возможно, всадники Бесса были уже вооружены копьями, и их появление повлияло на решение Дария перевооружить прочих).
[27] Видимо, о тех ополченцах, которые были хуже вооружены (Head D. Armies... P. 86). Но, по словам Д. Аткинсона, Дарий подошел по-иному к тактике боя и, во-первых, «предназначал свою армию к немедленному переходу в ожесточенную схватку», вместо обмена стрелами и дротиками с противником, а во-вторых, «готовил к тому, чтобы выдерживать ближний бой в более выгодных условиях». Для этого дротометателям и выдавались щиты и мечи (Atkinson J.E. A Commentary... P. 377). Contra: Corrigan D.M. Riders on High: An Interdisciplinary Study of the Macedonian Cavalry of Alexander the Great. Ph.D. Diss., Univ. of Texas, 2004. P. 345 (речь идет о легкой кавалерии – дротометателях, которых снабдили дополнительно щитами и мечами).
[28] Bittner S. Tracht und Bewaffnung... S. 294. См. предыдущее примечание.
[29] Вряд ли можно согласиться с оценкой этой реформы как «очень необдуманной» (Bittner S. Tracht und Bewaffnung... S. 294 – sehr unüberlegt). Другое дело, что она действительно проводилась тогда, когда империя стояла на краю пропасти, и ее правящие круги лихорадочно искали любые средства, пригодные на то, чтобы сокрушить непобедимого македонского противника (ср.: Bosworth A.B. A Historical Commentary… P. 306).
[30] Поскольку в неумелых руках пика будет лишь обузой (Бонно-дю-Мартрей. Замечания и предложения, изложенные вкраце // Военная библиотека. Т. III. СПб., 1871. С. 280).
[31] Нефёдкин А.К. Сцена боя на золотой обкладке ножен акинака из Чертомлыка и военная реформа Дария III: к вопросу об интерпретации изображения // Боспорское царство как историко-культурный феномен. СПб., 1998. С. 74-75. Ср.: Яценко С.А. Костюм ираноязычных народов древности и методы его историко-культурной реконструкции: Дис. … д-ра ист. наук. М., 2002 (рукопись). С. 76-77 (на ножнах – изображения «условных варваров»: башлык богато орнаментирован, у некоторых персонажей глубоко запахнутый кафтан; с другой стороны, прическа и обувь обычные персидские, наконец, как и «нормальные» знатные персы, персонажи носят кандис прикрепленным сзади у ворота).
[32] Sekunda N.V. The Persian Army 560-330 BC. Oxford, 1992. P. 29: «The development of the ‘cataphract’, the forerunner of the medieval knight, was now complete, for the Persian cuirassiers had finally discarded their fighting javelins (palta) in favour of the two-handed lance».
[33] Ср.: Nikonorov V.P. The Armies of Bactria 700 BC-450 AD. Vol. 1. Stockport, 1997. P. 22.
[34] Bittner S. Tracht und Bewaffnung... S. 294.
[35] По мнению Д. Хэда, реформа, «предположительно, началась с гвардии, и могла не пойти дальше» (Head D. Armies... P. 86). О том же см.: Ashley J.R. The Macedonian Empire. The Era of Warfare under Philip II and Alexander the Great. L., 1998. P. 60; Sidnell P. Warhorse... P. 106.
[36] Ср.: Atkinson J.E. A Commentary... P. 431 (по его мнению, Курций подразумевает, что Александр в своей речи еще не знает о перевооружении войска персов Дарием).
[37] Sidnell P. Warhorse... P. 105-106.
[38] Atkinson J.E. A Commentary... P. 454; Bosworth A.B. A Historical Commentary... P. 311-312 (источник Арриана упоминает ранение Гефестиона в последней кавалерийской схватке сражения и уходит в сторону, чтобы дать список других командиров, пострадавших в бою, поскольку Кэн и Менид не могли оказаться в одном месте с Гефестионом); Burn A.R. Notes on Alexander’s Campaigns, 332-330 // JHS. 1952. Vol. 72. 1952. P. 88 (Менид ранен сакским [массагетским] лучником во время боя на правом фланге в начале сражения).
[39] Нефёдкин А.К. Конница эпохи эллинизма (военный и социальный аспект): Дис. … д-ра ист. наук. Ставрополь, 2007 (рукопись). С. 215 (массагеты); Nikonorov V.P. The Armies of Bactria... P. 20, 22 (бактрийцы, дахи и массагеты).
[40] Об этом оружии см.: Литвинский Б.А., Пьянков И.В. Военное дело у народов Средней Азии в VI-IV вв. до н.э. // ВДИ. 1966. № 3. С. 40; Нефёдкин А.К. Метатели и сариссофоры: взаимодействие пехотинцев в эпоху эллинизма // ВДИ. 2005. № 2. С. 171.
[41] Нефёдкин А.К. Сцена боя... С. 75.
[42] См.: Нефёдкин А.К. Развитие тактики персидской конницы Ахеменидов // Древние и средневековые цивилизации и варварский мир. Ставрополь, 1999. С. 28; Самохина Г.С. Место и роль армии в системе раннеэллинистического государства // ВДИ. 1979. № 3. С. 149; Launey M. Recherches sur les armées hellénistiques. T. I. Paris, 1949. P. 565.
[43] Лукиан Самосатский (примерно 166-167 гг. н.э.) приводит вымышленный разговор умерших философов («Диалоги в царстве мертвых»), среди которых был армянин Арсак, «правитель (гипарх) Мидии», вспоминавший, что «его конь был убит с ним, оба были пронзены одним ударом фракийским пельтастом в битве Арсака с каппадокийцами. Арсак, как он рассказывал нам, долгое время ехал впереди остальных, когда фракиец, не отступив и сжавшись за своей пельтой, отбил контос [т.е. пику, здесь длиной 20 локтей, почти 9 метров!] Арсака и, всадив свою сариссу ниже ее, пронзил ей и человека, и коня» (Lucian. Dial. mort., XXVII.3-4; см.: Best J.G.P. Thracian Peltasts and their Influence on Greek Warfare. Groningen, 1969. P. 103). Уточняется, что фракиец, опустившись на колено, ранил в грудь коня, который, благодаря силе и быстроте своего бега, сам насадил себя на копье. Сарисса прошла насквозь и проколола также самого Арсака. Такое ранение может говорить об отсутствии прочного панциря, что, впрочем, странно для правителя. По мнению Д. Хэда, Арсак был наместником Мидии в III в. и подданным Селевка, тогда как фракиец – воином Лисимаха (что допускает датировку и IV веком). Впрочем, с таким же основанием можно предположить, что каппадокийцы нанимали фракийцев и в ахеменидское время. Тем не менее, поскольку длинные копья, введенные Дарием, уже запоздали (?) для боев в Малой Азии, вряд ли возможно отнести этот эпизод к эпохе Ахеменидов. Наконец, можно счесть данное свидетельство литературной гиперболой автора. Ведь размер контоса – несомненно, и есть преувеличение Лукиана (Corrigan D.M. Riders on High... P. 465).
[44] Nylander C. The Standard of the Great King // Opuscula Romana. 1983. Vol. 14. P. 19-37.
[45] Badian E. A Note on the “Alexander Mosaic” // The Eye Expanded: Life and the Arts in Greco-Roman Antiquity. Berkeley; Los Angeles; L., 1999. P. 80-81.
[46] Секунда Н.В. Сарисса // Para bellum. 2003. № 20. С. 12; Heckel W. Who’s Who in the Age of Alexander the Great: Prosopography of Alexander’s Empire. Woodbridge, 2006. P. 306. Not. 275.
[47] См.: Briant P. From Cyrus to Alexander... P. 800.
|
