Оливье де Ла Марш. Воин, политик и писатель.
Дата: 11/03/2009
Тема: Военная история. Статьи.


    Андрей Куркин продолжает свой "бургундский цикл" статьёй  о Оливье де Ла Марше - воине, политике, писателе - выдающейся личности той эпохи...

    "..Сегодня невозможно представить изучение истории Бургундского княжества XIV-XV вв. и прилегающих к нему государств вне контекста тех сведений, которые содержаться в работах Оливье де Ла Марша. Слова о том, что роман Л.Н. Толстого «Война и мир» является «энциклопедией жизни русского дворянства», перефразировав, можно с полным основанием отнести и к знаменитым «Мемуарам» Ла Марша, которые являются поистине «неисчерпаемым кладезем» информации о практически всех сторонах жизни европейского дворянина XV века. Что бы делали мы, любители и исследователи бургундской истории, если бы 45-летнему Ла Маршу вдруг не пришла в голову счастливая мысль отложить на время меч, которым он крепил могущество Бургундского Дома, и взять в руки перо?.." - А. Куркин



Куркин А.В.

Бургундские войны в биографиях.

Оливье де Ла Марш. Воин, политик и писатель.

 

    «Копилка» русских любителей европейской исторической средневековой литературы недавно пополнилась долгожданным изданием «Хроник» Жана Фруассара (перевод и комментарии М.В. Аникеева, Издательство СПб Университета, 2008). Будем надеяться, что проблемы глобальной мировой экономики не помешают скорому выходу в свет остальных трех книг великой хроники на русском языке. Хочется так же верить, что отечественные медиевисты-переводчики «доберутся», наконец,  до сочинений и других выдающихся франкоязычных историков Позднего Средневековья – Ангеррана Монстреле, Матьё д’Эскуши, Алена Шартье, Жоржа Шателлена (Шатлена), Жана Молине, Тома Базена и, конечно же, Оливье де Ла Марша, героя настоящего очерка. Сегодня невозможно представить изучение истории Бургундского княжества XIV-XV вв. и прилегающих к нему государств вне контекста тех сведений, которые содержаться в работах Оливье де Ла Марша. Слова о том, что роман Л.Н. Толстого «Война и мир» является «энциклопедией жизни русского дворянства», перефразировав, можно с полным основанием отнести и к знаменитым «Мемуарам» Ла Марша, которые являются поистине «неисчерпаемым кладезем» информации о практически всех сторонах жизни европейского дворянина XV века. Что бы делали мы, любители и исследователи бургундской истории, если бы 45-летнему Ла Маршу вдруг не пришла в голову счастливая мысль отложить на время меч, которым он крепил могущество Бургундского Дома, и взять в руки перо?

    К сожалению, отечественная историческая наука, долгое время подчиненная идеям диалектического материализма, «обходила стороной» рыцарский идеализм, присущий работам Ла Марша. Наш прекрасный медиевист Ю.П. Малинин (1946-2007 гг.) в свое время обратился к переводу мемуаров современника и «сослуживца» Ла Марша, Филиппа де Коммина. Перевод (за исключением узко специальной военной терминологии) получился великолепным. Однако Коммин написал, по большей части, политическую историю. И хоть созданные им картины сражений и осад, на мой взгляд, являются одними из лучших образчиков средневековой батальной литературы, в его книге мы не найдем ни пышных процессий, ни ярких ливрей и знамен, ни куртуазной любви, ни турнирных схваток – всего того, что было неотъемлемым атрибутом бургундской «осени Средневековья». У Ла Марша все это присутствует, и, даже, с избытком. И не потому, что он был оторванным от житейских реалий идеалистом, т.к. в «тайны Бургундского Двора» он был посвящен куда как глубже, чем Коммин, а в военном деле, опять-таки в отличие от Коммина, был профессионалом. Для Ла Марша рыцарская атрибутика была естественной средой существования Бургундского Двора, а не «идеалистической мишурой». И, конечно же, невозможно представить в его «исполнении» Комминовский постулат «кому выгода, тому и честь».

    Предлагаемый мной краткий очерк о Ла Марше и непрофессиональный перевод двух фрагментов его работ, надеюсь, несколько заполнят недопустимый пробел в наших знаниях о биографии «последнего паладина» бургундской рыцарской культуры.

 

Рис.1. Неизвестный художник. Портрет Оливье де Ла Марша. Гравюра
XVI в.


Рис.2. Гербовый щит Оливье де Ла Марша.

 

    Оливье де Ла Марш принадлежал к старинному мелкопоместному дворянскому роду из графства Бургундия (Франш-Конте). Родовым гнездом Ла Маршей (не путать с графами де Ла Марш) был одноименный дом-замок поблизости от местечка Виллегоден, расположенном почти в центре обширной равнины между городом Шалон на реке Соне (Шалон-сюр-Сон) и западными отрогами Юрских гор. Дед нашего героя, Гийом II де Ла Марш, верой и правдой служил своему сюзерену Филиппу Храброму, первому бургундскому герцогу династии Валуа. Дважды вдовец, Гийом де Ла Марш по протекции герцога Филиппа женился на фламандке Мари Дэн, которая прибыла в Бургундию в составе свиты Маргариты Фландрской. В 1404 г. сир Гийом умер, оставив своим шестерым детям от трех браков небольшое состояние. Один из его отпрысков, Антуан де Ла Марш, сеньор де Шаторено и де Шасси, сумел сделать неплохую военную и придворную карьеру, достигнув поста виночерпия при Жане Отважном и став шамбелланом и советником Филиппа Доброго. С 1414 по 1417 гг. мессир Антуан в должности шефдешамбра служил в роте дворянского ополчения под командой Жана де Тулонжона. В 1419 г. он сражался с французскими войсками при Мариньи-ле-Ноннене, после этого сопровождал Жана Отважного во время его роковой встречи с дофином Карлом в Монтеро, где был схвачен, избит и ограблен. В следующем году Антуан де Ла Марш в составе англо-бургундского корпуса участвовал в осаде Мелюна и за проявленную отвагу удостоился приза в 200 ливров. Вместе с Жаном Тулонжонам сражался при Краване и гонялся за бандами «живодеров». В 1449-1450 гг. был маршалом знаменитого турнира «Фонтан слез», который организовал «добрый рыцарь» Жак де Лален.

    Брат Антуана, Филипп де Ла Марш, отец нашего героя, столь блестящей военной и придворной карьеры не сделал. Тем не менее, он честно служил оруженосцем конюшни герцога, в качестве жандарма участвовал в военных походах под штандартами сеньоров де Салленово, де Бюсси, Жана и Антуана де Тулонжонов. Сир Филипп служил в армии герцога в Шампани и Оксерре, состоял в 1435 г. в гарнизоне Шароля. 15 марта 1421 г. Ла Марш женился на Жанне Бутон, родившей ему двух детей, Оливье и Жанну.

    Таков был бургундский род Ла Маршей, который, по словам Анри Боне, биографа Оливье де Ла Марша, «не смотря на все свои воинственные качества, не оставил бы никакого следа в истории, если бы одному из его членов не пришла в голову замечательная идея соединить искусство шпаги с искусством пера».

    Жанна Бутон, мать нашего героя, была дочерью брабантского рыцаря сеньора де Фея, кастеляна Сани и бальи Доля. Она отличалась волевым характером, бережливостью и трезвым взглядом на вещи, сумев устроить жизнь своих детей и приумножив оставшееся им после смерти отца наследство.

    Оливье де Ла Марш, скорее всего, родился в 1427 или 1428 гг. в родовом гнезде Ла Маршей и 25 марта был крещен в церкви Виллегодена. (*) Около 1434-1435 гг. родители, проживавшие тогда в замке Жуа, отдали своего отпрыска в школу при монастыре города Понтайе. Школа располагалась в 1 лье от замка, поэтому чета Ла Маршей озаботилась поиском временного жилья для сына в самом городе. Восьмилетний Оливье был принят в доме Пьера де Сен-Мори, друга и союзника семьи Бутон. Для будущего историографа, капитана бургундской гвардии и блестящего придворного началась пора зубрежки и взросления.

_____________________________

    * На сегодняшний день не представляется возможным точно установить дату рождения Оливье де Ла Марша. В качестве возможных дат его рождения различные исследователи называли 1420, 1422, 1425 и 1426 гг. Сам Ла Марш так же «путался в показаниях». Местом его рождения исследователи, помимо замка Ла Марш в Виллегодене,  называли замок Жуа близ Понтайе. Отечественная исследовательница Н. А. Хачатурян в статье «Бургундский двор и его властные функции в трактате Оливье де Ля Марша» (Двор монарха в средневековой Европе. М., СПб., 2001) ошибочно полагала местом рождения  Ла Марша «Виллегодэн на Луаре».

     Оливье имел меланхоличный склад характера, увлекался историями о храбрых рыцарях и прекрасных дамах, не принимал участия в хулиганских выходках однокашников и прилежно учил латынь. Время от времени сонную провинциальную жизнь пограничного местечка нарушали отзвуки большого и разноцветного мира, начинавшегося где-то за синим окоемом окрестных лесов и амфитеатрами виноградников. Осенью 1435 г. в Понтайе прибыл бургундский глашатай, который торжественно объявил населению «доброго городка» о заключении Аррасского мира между монсеньором герцогом Филиппом и королем Франции. На радостях горожане устроили танцы и кароли и зажгли праздничные огни. В 1439 г. умер Филипп де Ла Марш, и Жанна Бутон была вынуждена в целях экономии прервать обучение сына.

    Семья переехала обратно в замок Ла Марш в Виллегодене, откуда даже скучное однообразие Понтайе представлялось ярким карнавалом. В общем, юного Ла Марша, грезившего рыцарскими подвигами, ожидала пресная судьба заштатного мелкопоместного дворянина. Однако Жанна Бутон, подозревая в сыне скрытые до времени таланты, постаралась, во что бы то ни стало, открыть перед ним двери в мир, достойный его происхождения. Удачный случай представился в 1440 г., когда брат Жанны Жак де Коберон женился на богатой и знатной девице Антуанетте де Сален-ла-Тур. Последняя приходилась родственницей известному шалонскому вельможе Гийому де Лурье и с подачи мужа рекомендовала сеньору де Лурье молодого Ла Марша. Оливье был принят в доме Лурье в качестве пажа Анны де Шамбр, жены хозяина. В Шалоне Ла Марш провел два года, обучаясь куртуазной и воинской науке и ожидая очередного подарка судьбы.

    Событием, определившим всю дальнейшую жизнь нашего героя, стало посещение Шалона Великим герцогом Запада Филиппом Добрым  (1442 г.). Во время пребывания многочисленного и пышного бургундского Двора в городе, жители которого должны были выбирать между счастливой возможностью лицезреть своего сюзерена и тягостным бременем содержать его прожорливую свиту, Гийом де Лурье представил своего воспитанника Антуану де Круа и Антуану де Тулонжону. Последний, в память об отце молодого Ла Марша, некогда служившего в его роте, рекомендовал обмирающего от счастья юношу самому герцогу Филиппу. И чудо произошло! Могущественный принц в награду за верное служение рода Ла Маршей Бургундскому Дому велел зачислить Оливье в штат пажей своей конюшни.


Рис.3. Рогир ван дер Вейден. Портрет Филиппа Доброго, герцога Бургундского.

    Вся последующая жизнь Ла Марша оказалась накрепко связана с великолепным Отелем герцогов Бургундских. Сперва Оливье, согласно приказу Филиппа Доброго, несколько лет служил оруженосцем конюшни герцога под началом Премьер-оруженосца Гийома де Серси, получая скромное жалование в размере 3 су в день. Однако деньги ничего не значили для молодого человека, с головой погрузившегося в блистательный мир самого пышного Двора Европы. В 1443 г. Ла Марш стал свидетелем встречи Филиппа Доброго с императором Фридрихом Габсбургом в Безансоне, увидел великолепный турнир «Древо Карла Великого», организованный блестящим бургундским рыцарем Пьером де Боффремоном, и принял участие в первой в своей жизни военной экспедиции в Люксембург. В 1445 г. Ла Марш присутствовал на ассамблее Золотого Руна в Генте, где познакомился с летописцем и герольдмейстером ордена Жаном Лефевром де Сен-Реми, и стал свидетелем великолепного поединка между Жаком де Лаленом и Жаном де Бонифасом. В апреле 1446 г. в Аррасе Ла Марш сблизился с «мэтром наук» и официальным историографом Бургундского Дома Жоржем Шателленом, которому приглянулся любознательный и воспитанный юноша. Так же Оливье имел возможность во всех деталях рассмотреть замечательную турнирную схватку между кастильским рыцарем Галеотто де Балтазеном и капитаном бургундских телохранителей и рыцарем Золотого Руна Филиппом де Тернаном. Именно благодаря протекции Тернана Ла Марш, обративший на себя внимание сильных мира сего, был в следующем году переведен из конюшни в элитарную дворцовую службу хлебодаров.


Рис.4. Рогир ван дер Вейден. Портрет Карла Смелого, графа де Шароле.

    В 1452 г. наш герой был представлен «малому Двору» Карла Смелого, графа де Шароле. Новый господин и новая веха в жизни. Интересно, что Ла Марш сохранял безграничное уважение к имени Карла Смелого даже спустя много лет после его трагической смерти. Так, в своем обращении к Филиппу Красивому, будущему королю Испании, Ла Марш оправдывал военно-политические просчеты Карла Божественным провидением: «Монсеньор, не вменяйте в вину вашему деду герцогу Карлу, его порокам и недостаткам то великое несчастье, что случилось с ним в конце жизни, ибо воля Господа нам не известна».

    Под штандартом своего молодого сеньора («я был старше его на пять лет»), Оливье прошел сквозь огонь и кровь Гентской войны. Первое боевое крещение (в Люксембургской кампании Ла Марш лишь наблюдал за военными действиями со стороны) Оливье, согласно приказу графа Шароле, принял в ходе разведывательного рейда. Сопровождаемый опытным воином Филиппом д’Орле, Ла Марш послал своего коня в галоп, обогнал бургундских лучников и телохранителей и ворвался на позицию гентцев у «ветряной мельницы». Два отважных бургундских всадника привели в смятение многочисленный отряд гентцев из гильдии ткачей, и бунтовщики в панике разбежались кто куда. Впоследствии Ла Марш, меч к мечу, сражался с Карлом Смелым в кровопролитных битвах при Рюпельмонде и Гавере.

    Последующее десятилетие Оливье провел в постоянных придворных хлопотах: в 1454 г. принял участие в подготовке знаменитого «банкета Фазана», и совершил путешествие в обществе хрониста и «старшего друга» Шателлена в Дижон, сопровождал графа Шароле во всех его перемещениях (Дворы бургундских принцев вели кочевой образ жизни, что не позволяло придворным «нагулять жирок»). Оценив преданность и здравый рассудок Ла Марша, Карл стал все чаще привлекать его к выполнению ответственных поручений. Молодой дворянин из провинциального Виллегодена вел беседы с наследником французского престола Людовиком Валуа и знаменитым бургундским канцлером Никола де Роленом, гнал лошадей по дороге из Брюгге в Париж и обратно. Архивы французских департаментов Кот-д’Ор и Норд сохранили следы тех давних сумасшедших скачек:

    «Оливье де Ла Маршу, оруженосцу-хлебодару монсеньора графа де Шароле, причитается сумма в четыре ливра в качестве подношения от монсеньора герцога, который принял во внимание его службу и состояние его коня».

    «Оливье де Ла Маршу, оруженосцу-хлебодару монсеньора, в счет покрытия расходов на покупку лошади в указанном городе Бетюн, чтобы вернуться в Бургундию, выдать 36 ливров».

    В 1461 г. Ла Марш в составе многочисленной и пышной бургундской делегации прибыл в Париж, где стал свидетелем коронации Людовика XI. Когда же отношения между бургундцами и королем испортились, Оливье, выполняя приказ Карла Смелого, провел молниеносный захват французского шпиона бастарда де Рюбампре, сопровождаемого вооруженной охраной. Четко исполненное поручение вызвало ярость Людовика, который потребовал выдачи командира бургундского «диверсионного отряда». Однако на королевский запрос последовал холодный ответ Филиппа Доброго: «Оный Оливье наш подданный, и у него не было иного сеньора, кроме нас. Если же указанный Оливье действительно сделал что-то, оскорбляющее честь короля, мы сами накажем его по справедливости». В 1465 г. Ла Марш, так ни кем и не наказанный, уже открыто воевал против короля Людовика при Монлери. Во время сражения Оливье находился возле Карла Смелого, а после боя во главе отряда из 50 жандармов отправился на разведку брошенной и наполовину сожженной деревни, дабы подобрать место для стоянки графа Шароле и найти пищу для  его свиты. «В этот день я стал рыцарем» – так  впоследствии напишет Ла Марш о битве, которая даровала ему долгожданные рыцарские шпоры.


Рис. 5. Сражение при Монлери. Миниатюра из «Мемуаров» Ф. де Коммина («Хроники Монлери»).

    Изматывающая придворная жизнь не оставляла Оливье времени на личные дела. В 1452 г. умерла Жанна Бутон, оставив сыну, которого почти не видела, образцовое хозяйство и наследство, исправно приносившее доход своему вечно отсутствующему владельцу. Всеми делами имения де Ла Марша до 1474 г. занимался его дядя Жак Бутон. А сам Оливье, тем временем, делал блестящую военную и придворную карьеру: штурмовал Динан и Льеж, посещал в качестве посла Англию, где во время очередной дипломатической миссии не смог сдержать слез при известии о кончине Филиппа Доброго, участвовал в подготовке и проведении грандиозного праздника в честь бракосочетания Карла Смелого и Маргариты Йорк в Брюгге, разрабатывал церемониал проведения очередной ассамблеи рыцарей золотого Руна в Брюсселе, принимал командование ордонансовой ротой и становился капитаном герцогской гвардии, сопровождая своего сюзерена на Трирскую встречу с «Римским королем». Времена, когда его дневной заработок составлял 3 су в день, остались в далеком прошлом. Отныне его «суточные», как капитана гвардии, равнялись 30 ливрам (в 1 ливре 20 су), и такую же выручку ему приносила должность дворецкого (мэтрдотеля).

    В ходе осады Нейса (1474-1475 гг.) Карл Смелый поручил Ла Маршу рискованную операцию по деблокированию гарнизона крепости Линц. Оливье блестяще справился с задачей. Руководимый им корпус совершил бросок вверх по течению Рейна и внезапно обрушился на войска главного немецкого полководца Альбрехта Ахилла. Немецкий отряд был выбит с позиций и обращен в бегство. Покинутый лагерь имперских наемников стал призом для победителей. Благополучно отбившись от организованного было немцами преследования и не потеряв ни одного человека, корпус Ла Марша возвратился в главный бургундский лагерь.

    Болезнь в первом случае и дипломатическая миссия во втором не позволили мессиру Оливье принять участие в горестных для бургундского оружия битвах при Грансоне и Муртене. После поражения при Муртене Карл Смелый поручил Ла Маршу «под страхом смерти» доставить в бургундский лагерь, а попросту захватить или выкрасть, герцогиню Иоланду Савойскую вместе со всей ее семьей. Отряд Ла Марша настиг эскорт герцогини возле ворот Женевы, где и «произвел захват». «Я выполнил волю моего принца, хоть она и была против желания моего сердца», – признавался впоследствии Ла Марш в мемуарах. Однако доставить к Карлу Смелому все семейство Иоланды капитан гвардии не сумел. Ночью исчез малолетний савойский герцог Филибер, как предположил Ла Марш, «благодаря некоторым моим компаньонам, кои были вассалами герцога Савойского».  Неизвестно, принимал ли сам мессир Оливье пассивное участие в побеге юного принца, которому явно симпатизировал, но Карл встретил своего подчиненного более чем прохладно. «Вы должны знать, что герцог оказал очень плохой прием моему отряду и более всего мне самому. Я подверг свою жизнь риску, ибо не захватил герцога Савойского. После этого герцог отправился к Салену, не разговаривая со мной и не давая мне никаких указаний».

    Крах бургундского славы и гибель самого Карла Смелого в сражении при Нанси, Оливье воспринял как личную трагедию, как «новое падение Рима». Захваченный в плен Жаном ле Баском, Ла Марш освободился только к Пасхе, скрашивая мрачное существование затворника сочинением поэмы на латыни о споре Доблести и Судьбы. Ему было 49 лет, он был измотан боями и походами и раздавлен горем. Но пока была жива единственная дочь и наследница Карла Смелого Мария Бургундская, был жив и Бургундский Дом. 35 лет назад, в Шалоне, получив ошеломляюще прекрасное, словно «пресветлый лик Господень», известие о своем зачислении в придворный штат Великого герцога Запада, Ла Марш поклялся служить Бургундскому Дому верой и правдой. Теперь предстояло исполнить свой обет до конца. Освободившись, мессир Оливье в сопровождении сотни преданных кавалеристов прибыл сначала в Малин, а потом в Гент, ко Двору покинутой всеми принцессы Марии и вдовствующей герцогини. Пережив очередной бунт гентцев, Ла Марш вместе с Клодом дю Феем и сеньором д’Илленом, во исполнение воли Маргариты Йорк, направился в Кельн для встречи с женихом Марии Максимилианом Габсбургом. Бракосочетание состоялось 18 августа 1477 г. Этот династический союз отчасти реанимировал едва не погибший Бургундский Дом в составе Священной Римской империи и вернул смысл существования самому Ла Маршу, который достиг высшего придворного чина Главный майордом (гранмэтрдотель) и на склоне лет был допущен к воспитанию малолетнего внука Карла Смелого, Филиппа Красивого, эрцгерцога Австрийского и будущего короля Испанского. Ла Марш так же сумел убедить Максимилиана Габсбурга возглавить «осиротевший» орден Золотого Руна, на гроссмейстерский чин которого стал претендовать Людовик XI. Сам мессир Оливье и организовал первую «австрийскую» ассамблею Золотого Руна, которая торжественно открылась 30 апреля 1478 г. в Брюгге и собрала под сенью потускневшего Андреевского креста осколки бургундского дворянства.


Рис.6. Неизвестный художник. Портрет Марии Бургундской.


Рис.7. Максимилиан Габсбург. Миниатюра из «Статута Золотого Руна» 1481-1486 гг.

    Отдавший всего себя служению Бургундскому Дому, Ла Марш очень скупо осветил в мемуарах личную жизнь. Тем не менее, биографам нашего героя удалось выяснить, что мессир Оливье был дважды женат. Первая его супруга, Одетта де Жанли, родила девочку, крещеную в 1456 г. и получившую красноречивое имя Филиппота. Филипп Добрый, очень чутко реагировавший на личную жизнь придворных, через своего представителя подарил крестнице 90 турских ливров. В последствии у Филиппоты родился сын Шарль, единственный наследник мессира Оливье.

   Примерно между 1473 и 1480 гг. овдовевший к тому времени Ла Марш неожиданно женился на красавице Изабо Машефен (Машфуан), известной бургундской куртизанке, «даме с сомнительным прошлым». Достаточно сказать, что оная Изабо успела к тому времени пережить двух своих мужей – Жана де Кустена, алчного ротюрье, сначала аноблированного Филиппом Добрым, а впоследствии казненного по обвинению в государственной измене, и Жана де Монферрана, верного слугу Бургундского Дома. Примечательно, что роковая красавица, жадная и властная, в последнем своем замужестве непостижимым образом преобразилась, став набожной и скромной.

    Ла Марш оставил богатое литературное наследие в виде объемных «Мемуаров», нескольких трактатов, посвященных военному делу, турнирам и придворному хозяйству, а так же двух поэм на французском языке и латыни. В конце жизни он полностью отошел от дел и уехал в Брюссель, где и поселился в своем доме. Там он и умер 1 февраля 1502 г. в возрасте 73-74 лет. Согласно последней воле усопшего, сердце его было помещено в свинцовый сосуд и отправлено в родную Бургундию, в родовую усыпальницу Ла Маршей в часовне Виллегодена. Тело «последнего бургундского паладина» было торжественно погребено в церкви Святого Креста в Брюсселе. И сегодня там можно увидеть мемориальную плиту с надписью:

    «Оливье де Ла Марш, сеньор и Главный метрдотель, преисполненный чести, мудрый, осторожный и великодушный, неоднократно обращавшийся к изящной словесности. 1501, первого февраля смиренно принял смерть. Пожалуйста, молитесь за него.

    Дама Изабо Машфуан, умерла девять лет спустя. Молитесь, чтобы открылись перед нею и добрым рыцарем, который прошел через тяжкие испытания, врата Рая».

 

ПРИЛОЖЕНИЯ


Рис.8. Филипп де Мазероль. Фронтиспис «Книги уставов герцога Бургундского» 1475 г.


Документ 1.

Выдержка из трактата Оливье де Ла Марша «Службы Отеля герцога Карла Бургундского Смелого», 1474 г.

    «Каждый год герцог назначает своими указами новых кондюкто, которые должны время от времени меняться согласно желанию герцога в зависимости от совершенных ими дел и согласно ответственности, кою они несут; отобранные таким образом из /числа/ тех, кто желает стать кондюкто на /новый/ год, записываются секретарями, кои учреждены для военных дел, в мемуары; в означенное время они предоставляют сии мемуары герцогу, который держит их при себе несколько дней по своему усмотрению; согласно рекомендациям, заслуживающим доверия, он отмечает тех, кого собирается назначить на должность кондюкто, одновременно давая их имена ротам, из коих одна рота именуется первой, другая второй и, таким образом, до двадцать второй; этим достигается то, что каждый из кондюкто знает, к какой роте он представлен. И в положенный день он через военного чиновника призывает кондюкто, коих он выбрал, в специальный зал, где на кафедре, украшенной так, как и соответствует /званию/ принца, восседает герцог; там же /собираются/ сеньоры крови, Совет и придворные дворяне, и там же присутствуют те, кого назначили кондюкто. И Главный шамбеллан герцога произносит речь, в которой говорится о причине, по какой он /т.е. герцог/ доволен выбором кондюкто, зачитывается список тех, кого он выбрал на год, а так же зачитываются ордонансы, которые нужны на случай войны, и каждому кондюкто вручаются ордонансы в виде прекрасных и богатых, покрытых бархатом, книг, а так же звучат слова, произнесенные от лица герцога: «Такой-то и такой-то, я назначаю Вас кондюкто на год такой-то роты в сто копий моих жандармов. И, дабы Вы не могли игнорировать приказы моим жандармам и знали, каким образом лучше командовать в ходе войны, я вручаю Вам договоры и ордонансы, которые я издал, и приказываю Вам владеть ими и хранить, согласно клятвы». После этого он берет у герцога жезл, который называется «жезл капитана» и представляет собой древко синего цвета, обмотанное /лентой/ белого шелка, кои являются цветами принца, и вручает оный жезл кондюкто со следующими словами: «Сударь, да будете Вы могущественнее тех, на кого я укажу, и чтобы Вы выполняли сами и заставляли остальных выполнять мои указы и распоряжения, вручаю я Вам сей жезл, дабы имели Вы власть над людьми, коими Вы можете управлять и наказывать их моей властью». И после этого кондюкто клянется исполнять /сам/ и следить за исполнением приказов принца».


Рис.9. Пьер де Боффремон, сеньор де Шарни. Миниатюра из «Большого гербовника ордена Золотого Руна» 1435-1440 гг.

 

Документ 2.

Фрагмент Книги Первой, Главы IX «Мемуаров» Оливье де Ла Марша.

«Как тринадцать дворян Дома герцога Бургундского устроили падарм        поблизости от Дижона, в месте, названном «Древо Карла Великого».

    Падарм («вооруженный проход») «Древо Карла Великого», устроенный блестящим бургундским вельможей, рыцарем Золотого Руна и выдающимся турнирным бойцом того времени Пьером де Боффремоном, сеньором де Шарни (ок. 1400-1472 гг.), летом 1443 г. неподалеку от столицы бургундского герцогства города Дижон, наделал в свое время много шума. Он был подробно описан не только в «Мемуарах» Ла Марша, но также в «Хрониках» Ангеррана Монстреле и Жоржа Шателлена, которые все же уступают первому источнику в деталировке.

    Я перевел только часть посвященной турниру главы, опуская ряд второстепенных, на мой взгляд, фрагментов текста, который к тому же содержит много старофранцузских оборотов и слов. Тем не менее, текст, как мне кажется, не потерял своего «средневекового духа» и некой очаровательной сочности, как в приведенных в нем монологах главных героев, так и в описаниях красочных одежд и убийственного азарта самих турнирных схваток. В заключение хочу обратить внимание читателя на то, что в источнике турнирная площадка именуется «барьерами», которые не следует путать с разделительными перилами для конных поединков.

     «Таким образом, сеньор де Шарни выбрал Древо Карла Великого, кое возвышалось подле Марзаннэ, в лье от Дижона; и напротив упомянутого дерева на специальных перилах был вывешен шерстяной гобелен, украшенный гербом указанного сеньора, состоящего из /гербов/ Боффремона и Вержи в четвертях с маленьким щитом Шарни в центре. И над указанным гобеленом были вывешены два щита, усеянные слезами: справа фиолетовый щит с черными слезами для пеших поединков и слева черный щит с золотыми слезами для конных поединков <…>.

    Неподалеку от Древа Карла Великого расположен фонтан, большой и красивый, который упомянутый де Шарни облицевал камнем с капителями. На вершинах оных были изображены Господь, Богородица и мадам Святая Анна, а вдоль капителей были вырезаны в камне тринадцать гербов указанного сеньора де Шарни и его компаньонов.

    Немного впереди большой дороги, которая сворачивала к Дижону, стоял каменный крест с распятием, возле коего были выставлены плащ указанного сеньора, надевавшийся поверх лат, басинэ и оружие для боя в барьерах.

    Впереди были устроены барьеры для поединков. И с обеих сторон оных барьеров было сооружено по две крепких деревянных трибуны, дабы из них можно было наблюдать за пешими поединками. Другие барьеры были сооружены для конных поединков, и посреди оных установили перила, дабы разделять лошадей во время скачки поединщиков /друг на друга/. Означенные перила имели добрую высоту и размеры; с обеих сторон они были снабжены двумя парами ступеней, кои помогли бы поединщикам сесть верхом, и дабы оруженосцы могли вооружать или разоружать их, смотря по обстоятельствам; в стороне от барьеров, неподалеку от Дижона, каждый из зачинщиков имел павильон, высокий и просторный, чтобы отдыхать в нем <…>.

    В означенное время в городе Шалон встретились герцог Бургундский и герцог Савойский, и граф Женевский, готовясь посетить означенный падарм, …и был в указанном городе Шалон рыцарь кастильского короля по имени мессир Пьетро Васко Сааведра, который собирался коснуться обоих щитов на Древе Карла Великого, дабы сражаться пешим и конным, согласно содержанию правил, чтобы благородные люди, охранники прохода, могли уведомить своего капитана сеньора де Шарни, что ему первому предстоит сразиться против первого вышеупомянутого рыцаря… Сообразно с этим, многие из тех, кто желал присутствовать на поединке двух рыцарей согласно условиям, сопроводили обоих герцогов, Бургундского и Савойского, кои на правах сеньоров, выехали из Шалона на Соне и направились к Нису, и на следующий день достигли Древа Карла Великого, дабы присутствовать на пешем поединке, который был назначен на этот день; и было одиннадцатое июля тысяча четыреста сорок третьего /года/.

    Принцы поднялись на трибуны, устроенные для них, кои были богато украшены и задрапированы; и герцог Бургундский взял в руку небольшой белый жезл, которым мог разделить поединщиков и заставить их прекратить бой. С разных сторон барьеров располагались два павильона для рыцарей, украшенные их знаменами и гербами, у Шарни – четырьмя знаменами с его гербом. Вход в барьеры для ответчиков был устроен со стороны Дижона, а для охранников прохода – со стороны Ниса.

    Примерно в девять часов перед герцогом Бургундским предстал мессир Пьетро Васко Сааведра, в короткой робе из черного сукна, в черного сукна шапероне и всей остальной одежде черного цвета, его сопровождал гербовый король Кастилии и его оруженосец, кои со смирением и с хорошими манерами предстали перед герцогом, и король оружия произнес примерно такие слова: «Высочайший и могущественный принц, мессир Пьетро Васко Сааведра, который был представлен вам, как судье, готов сразиться пешим, согласно условиям, предусмотренным для фиолетового щита, против благородного рыцаря сеньора де Шарни, главы охранников благородного прохода, и умоляет вас дать ему рекомендацию». На это герцог ответствовал со всем великодушием, и поединщик по сигналу /трубы/ удалился в павильон, дабы вооружиться, и было тогда оному рыцарю тридцать два года.

    За тем вперед выступил сеньор де Шарни, охранник, глава защитников благородного прохода. Он был полностью вооружен, так, как и надлежало быть вооруженным для этого случая: в панцире и басинэ с опущенным забралом, а почему оное забрало было опущено, толковали по-разному. Одни говорили, что ему будет хорошо видно и сквозь щели забрала, другие твердили, что он очень страшен, ибо от природы имеет очень бледный цвет лица. Он восседал на лошади, покрытой /попоной/ с его гербом, также его сопровождали шесть курсье в сбруе из вишневого атласа, покрытые богато расшитыми золотом попонами, коих вели пажи в платье его цветов, черного и фиолетового; и перед ним ехали верхом его двенадцать компаньонов. Монсеньор Луи де Бургонь, граф де Невер, в сопровождении своих братьев-рыцарей Золотого Руна, и множество прочих благородных людей. В правой руке он держал баннероль и, таким образом, вступил в барьеры, где спешился и предстал перед герцогом Бургундским, своим принцем и судьей, и со всем уважением обратился к нему примерно с такими словами: «Мой грозный и могущественный сеньор, я предстал перед вами, как перед своим сеньором и судьей, дабы с Божьей помощью сразиться с рыцарем-ответчиком, согласно условиям и правилам фиолетового щита, коего коснулся вышеупомянутый рыцарь, и со всей скромностью, на какую только способен, умоляю вас дать мне рекомендацию».

    Герцог согласился, и означенный сеньор де Шарни удалился в павильон. Там он не разоружался, и тогда в барьеры вступил сеньор де Бламон, который был тогда маршалом Бургундии, и, согласно праву маршала, попросил у сеньора де Шарни, охранника прохода, жезлы для оруженосцев, ибо в соответствии с правилами, о чем мы уже говорили, он и его компаньоны могли с помощью оных жезлов остановить бой. После этого он представил двуручное оружие – это два одинаковых топора и два эстока, иначе называемых мечами, так же одинаковых, и оное оружие было представлено судье, а затем рыцарю ответчику, чтобы он из двух видов оружия выбрал один. Рыцарь выбрал топор.

    В это время раздались крики гербового короля и герольдов в четырех углах барьеров, что никто во время поединка не имеет права ни покидать барьеры, ни входить в них без соизволения на то герцога или его маршала, нарушивший же сей запрет, будет тут же избит по желанию принца <…>.

Примерно в девять часов оба рыцаря стали молиться,  вверяя себя совету, а в  барьеры, из коих все были удалены, вошли восемь воинов в добрых доспехах и с длинными белыми жезлами, но без мечей, дабы разнимать поединщиков в случае надобности.

    В полной тишине мессир Пьетро Васко Сааведра вышел из павильона, в плаще поверх лат, в доспехах и басинэ, и забрало на басинэ упомянутого мессира Пьетро было снято. За тем вышел и сеньор де Шарни, одетый в плащ поверх лат, и в басинэ с опущенным забралом. Оба рыцаря отставили свои баннероли, после чего приняли топоры и начали сильно рубиться друг с другом. Испанец имел средний рост, но был сильным и крупным мужчиной, и держал топор обухом перед лицом, предохраняя его; и сеньор де Шарни направил острый конец своего оружия на противника, чтобы было удобней атаковать и защищаться; увидев это, испанец ударил сеньора де Шарни по правой руке, чтобы выбить у него топор, но не сумел этого сделать, так как упомянутый сеньор де Шарни отскочил и, в свою очередь, ударил своего соперника снизу в ноги. Рыцарь благоразумно отступил, и сеньор де Шарни потеснил его на два шага. Гордость не позволила /испанскому/ рыцарю отступать дальше, и он принялся наносить удары своим топором, поразив упомянутого сеньора де Шарни в левый наплечник. Тот в ответ стал колоть длинным кинжалом своего топора, целясь указанному мессиру Пьетро в лицо. Таким образом, оба рыцаря бились дальше, и столько продолжалось их сражение, что каждый нанес по пятнадцать ударов, и герцог кинул свой жезл, давая тем самым сигнал разнять поединщиков, которые не желали заканчивать бой. Герцог объявил им, что они нанесли достаточное количество ударов, но они держали топоры в руках и смотрели друг на друга, ибо никто из них не желал покидать барьеры первым. Наконец, вышеупомянутый мессир Пьетро решил удалиться первым, уступив сеньору де Шарни проход, и рыцари воздали должное чести друг друга. Герцоги Бургундский и Савойский пировали в Дижоне. И состоялся сей поединок в четверг одиннадцатого июля тысяча четыреста сорок третьего года, как уже было сказано.

    Через день оба герцога вместе отбыли к Сен-Клоду, откуда герцог Савойский отправился в путешествие по стране. В это время в вышеуказанном месте /Древо Карла Великого/ случилось конное состязание между сеньором де Шарни и мессиром Пьетро Васко; насколько я помню, это произошло в тринадцатый день /того же/ месяца, когда оба рыцаря предстали перед монсеньором Луи, графом де Невером, лейтенантом монсеньора /герцога/ Бургундского.

    Испанский рыцарь показался первым; он был верхом, полностью вооруженный, с баннеролем с крестным знамением в руке. Его лошадь была покрыта суконной попоной, разделенной на голубой и белый цвета; сопровождаемый герольдмейстером, добрый рыцарь предстал перед судьей, который оказался очень любезен.

    Следом явился сеньор де Шарни, командир охраны прохода. Он въехал со своей стороны в барьеры, сопровождаемый двумя благородными компаньонами, конный и вооруженный надлежащим для такого случая образом, осененный баннеролем, как и католический рыцарь.  Его лошадь была покрыта белым, расшитым золотом сукном; следом верхами двигались пять его пажей, на каждом из пажей были одежды из черного и фиолетового атласа, а лошади были украшены следующим образом. Первая была покрыта голубым сукном, /расшитым/ золотом, вторая – фиолетовым бархатом, третья – черным атласом с большим крестом Святого Андрея из белого валяного сукна, четвертая – черным атласом, расшитым девизом указанного сеньора де Шарни, и пятая – вишневым с золотом сукном.

    Рыцари предстали перед судьей, за тем были принесены копья, заклейменные и измеренные клерками, после чего сии копья были вручены рыцарям, дабы те могли сразиться в конной сшибке, согласно условиям и правилам падарма.

     Рыцари встали напротив друг друга, и после первой сшибки оба копья их разбились вдребезги. Во время второй сшибки оба копья соскользнули /с доспехов/. Во время третьей /сшибки/ оба копья треснули. Во время четвертой оба промахнулись. Во время пятой сшибки сеньор де Шарни сильно помял наплечник /испанского/ рыцаря, рыцарь, в свою очередь, разбил копье о /защитный/ диск сеньора де Шарни. Во время шестой сшибки сеньор де Шарни с силой разбил свое копье об /испанского/ рыцаря на четыре части, однако упомянутый рыцарь поразил забрало на шлеме сеньора де Шарни и сломал наконечник своего копья. Во время седьмой сшибки промахнулись оба. Во время восьмой сшибки попали оба, но удар сеньора де Шарни оказался более мощным. Во время девятой сшибки сеньор де Шарни попал, а /испанский/ рыцарь промахнулся. Во время десятой сшибки оба ударили очень сильно, и рыцарь разбил копье. Во время одиннадцатой и последней сшибки оба промахнулись, и сопровождаемые двумя рыцарями, предстали перед судьей».

    Так как по условиям турнира проигравшим считался тот, кто во время пешего поединка вынужден был коснуться земли коленом или рукой, а во время конного поединка падал с коня, состязание между Шарни и Сааведрой закончилось вничью, т.е. бургундский рыцарь защитил проход. Скрупулезно переводить остальную часть рассказа Ла Марша я посчитал излишним, поэтому ограничусь кратким резюме.

    Второй поединок состоялся между ответчиком Диего де Валера, послом кастильского короля, и зачинщиком Тибо де Ружемоном. Испанский рыцарь «прибыл к указанному Древу, вооруженный надлежащим образом, возлежащий на возке, а его слуга вел под уздцы его боевого коня, а перед ним шествовал его герольд, который нес его плащ, одевавшийся поверх лат». Испанец выбрал только конную сшибку, во время которой «его лошадь была покрыта алой попоной с большим белым крестом и с золотой раковиной над каждым из его концов». Бой так же закончился вничью, при этом, в ходе первых пяти схваток противники не смогли попасть друг в друга.

    Третий поединок состоялся между ответчиком Бернаром де Вотеном, гасконским дворянином, и зачинщиком Гийомом де Водре. Так же был назначен лишь конный поединок, который вновь закончился ничьей.

    Четвертый поединок свел в конной схватке савойского рыцаря Жана де Компе и бургундского зачинщика Антуана де Водре, брата предыдущего «защитника прохода». На савойском бойце был богатый наряд, усыпанный жемчугом, а его лошадь несла белую попону с вышитым золотым вензелем «AVF». Было заявлено два вида поединка, причем, конные сшибки оказались настолько жестокими (у савойца ударом копья было сбито забрало на шлеме-армэ), что герцог отменил пеший поединок.

    В течение шести недель июля и августа 1443 г. на падарме «Древо Карла Великого» было разбито вдребезги около сотни копий, а в близлежащем Дижоне выпито неизмеримое количество вина во славу ратных подвигов храбрых защитников прохода и отважных ответчиков. Конные поединки (пешие схватки пользовались меньшим спросом) следовали один за другим, причем некоторые из зачинщиков и ответчиков сразились не по одному разу. Из числа защитников прохода более всех отличились братья де Водре. 8 августа Гийом де Водре сошелся в конной схватке с итальянцем Жаком де Вискю, графом де Сен-Мартен. После первого же столкновения забрало на шлеме графа было смято, оставшись висеть лишь на одной заклепке. После третьей сшибки пострадал наплечник итальянца, да так, что его пришлось выправлять в кузнице два часа, на которые был прерван поединок. Наконец, после четвертой сшибки граф де Сен-Мартен выбыл из борьбы, получив тяжелое ранение в руку. При этом отскочивший от древка наконечник остался в ране.

    На следующий день произошел ожесточенный пеший бой между Антуаном де Водре и Жаном де Компе. Поединщики дрались на эстоках, изрубив друг другу шлемы и доспехи и изодрав в лохмотья гербовые плащи. Филипп добрый, судивший поединок, объявил обоих рыцарей победителями и обязал их в знак рыцарского братства называть друг друга «монами» (мой друг).

    Но главным героем падарма «Древо Карла Великого», конечно же, стал капитан зачинщиков Пьер де Боффремон, граф де Шарни. В одном из последних поединков турнира он сошелся в конной схватке с испанским рыцарем Хуаном Шаланом. После первой сшибки наруч Шарни оказался сильно поврежден, так что поединок пришлось прервать на 3 часа. Пока кузнецы реанимировали пострадавшую часть доспеха, главный защитник прохода устроил банкет для герцога, герцогини и остальных благородных гостей, потчуя их вином и обильной закуской. Когда схватка была продолжена, Шарни воздал испанцу за вынужденную задержку, повалив его на землю вместе с конем.

    По окончании турнира герцог Бургундский объявил, что защитники прохода «Древо Карла Великого» с честью отстояли поле. 7 сентября, после мессы, на алтарь церкви Нотрдам в Дижоне были торжественно помещены изрубленные в схватках гербовые одежды турнирующих и два щита, черный и фиолетовый, как посвящение Деве Марии.

    Память об этом турнире сохранялась в течения столетий. В XVIII в. Лафонтен, побывавший в окрестностях Дижона, свидетельствовал, что старинный каменный крест, возле которого в далеком 1443 г. отважный бургундский рыцарь Пьер де Боффремон, сеньор де Шарни, выставил свое оружие и гербовый плащ, все еще оставался на старом месте. Вросший в землю и наполовину разрушенный, он стоял на обочине дороги между Дижоном и Боном, как извечное напоминание изнеженным потомкам о былой славе их рыцарственных предков.


Рис.10. Филипп де Тернан, рыцарь Золотого Руна и капитан лучников тела Филиппа Доброго. Миниатюра из «Большого гербовника ордена Золотого Руна» 1435-1440 гг.







Это статья «Поле боя» - Военная история в играх и миниатюрах
http://www.fieldofbattle.ru

URL этой статьи:
http://www.fieldofbattle.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=536